и хочется просто по-детски плакать, до сбитых коленок к тебе ползти
на город ложится слепая слякоть, чуть под шафе от резкости
на город ложится весна кусками: то дождь, то солнце, то воздух синь
послушай, мы рушим своими руками, то, о чем кто-то не смел просить

послушай, мы верим в какие-то знаки, в какие-то заданные полюса
ко мне этот мир повернулся изнанкой в отсутствие смеха и голоса
ко мне этот мир стал и черств и жесток, а я онемела вдали от глаз
я даже во сне как ревнивый подросток упрямо решаю задачки про нас

а хочется просто рыдать под стрекот воды из крана, стирая тушь
и скалиться в зеркало обезьяной, и топать по зеркалу глупых луж
мешать отражение с пыльной пеной, кусать губу до кровавых ран
ты знаешь ты оказался первым, кто так впечатан в меня... дурак,

я все пытаюсь избыть ту нежность, что красит небо и длит судьбу
но знаешь, что-то случилось между... и я не могу уже, не могу...
ни жить по-другому, ни петь, ни плакать, ни путь иначе чертить во тьму
приснись мне слышишь? хоть там хоть так я тебя поглажу и обниму

а хочется просто по-детски плакать от невозможности быть иной:
дворовой трогательной собакой, идущей по утру за тобой.

(с)